Тамара Романова: «Хочется, чтобы дети с ограниченными возможностями получили максимум и этот максимум был бесплатным»
Человеку с ограниченными возможностями для достойной жизни нужно совсем немного: чтобы лифт был приспособлен к заезду в него на коляске, чтобы люди не оборачивались вслед, чтобы окружающие замечали маленькие успехи, которые даются сложнее, чем здоровому человеку. Для нормального обучения и развития детей с ограниченными возможностями здоровья в столице работает программа инклюзивного образования, о которой мы побеседовали с Тамарой Романовой, председателем Комиссии по образованию детей с ОВЗ и развитию инклюзивного образования Экспертно-консультативного отдела Департамента образования г. Москвы.
– Тамара Олеговна, помимо Вашей работы в Экспертном Совете Вы педагог-психолог в специализированном дошкольном учреждении, в котором воспитываются дети с ограниченными возможностями здоровья. Вы знаете эту сферу и практически, и с позиции эксперта-теоретика. Насколько прочно сегодня утвердилась в Москве система инклюзивного образования, что в ней работает хорошо, а к чему нужно привлекать больше внимания?
– Организация работы с детьми, которые имеют ограниченные возможности здоровья, в Москве изначально находилась на очень высоком уровне. Её развитие началось в Институте коррекционной педагогики. База специализированных дошкольных учреждений в столице с самого начала была очень сильной. Здесь существовали детские сады: ортопедические, логопедические, для детей с задержкой в развитии и для детей с нарушениями зрения. Существовала начальная школа-детский сад – мини-комплекс, который посещали дети с четырёх лет. Потом они переходили в общеобразовательные школы или даже в спецшколы с углублённым изучением отдельных предметов, если были какие-то серьезные нарушения – в коррекционные школы.
Сейчас идёт непростой процесс объединения дошкольных учреждений и школ. Это происходит вне зависимости от их видового различия, поскольку в Законе «Об образовании в РФ» отсутствует деление учреждений. Обязательно нужно, чтобы те руководители, которые будут находиться во главе объединённых комплексов, понимали ценность и важность многолетней работы в коррекционных, компенсирующих учебных заведениях и максимально сохранили их специфику. Тем учреждениям, которые не имели такой практики, необходимо ее развивать. Дети с проблемами, не получившие своевременной поддержки, поднимутся с дошкольной ступени на школьную, и с ними сложнее будет работать. Все образовательные услуги семья должна получать в шаговой доступности.
Что касается инклюзивной практики, то она реализуется сегодня в 316 московских образовательных учреждениях, из них 143 детских сада и 173 школы. На начальном этапе дети приходили в обыкновенные школы и сады потому, что это был выбор родителей. Учебные заведения обязаны были принять ребёнка, но они ещё не были готовы, не имели соответствующей практики. Им приходилось начинать с нуля, перестраиваться, и опыт накапливался во время работы. Это был метод проб и ошибок – тяжёлый, зачастую не очень гладкий. Для родителей, педагогов и самих детей он носил травматичный характер.
Ряд учреждений в инклюзивную практику пришли осознанно. Прежде чем начать, они изучали этот вопрос и принимали детей на мало-мальски подготовленную базу. Тщательно отбирали педагогов, которые готовы были работать с этой категорией детей, общались с родителями других учеников, в чей класс попадал инклюзивный ребенок.
– Всегда ли родители здоровых детей согласны с тем, что с их ребёнком в классе будет учиться «особый» ребёнок?
– Это большая проблема, потому что в последние годы в обществе не уделялось должного внимания формированию толерантного отношения к разным людям. Ко мне недавно обратился один родитель. Его ребёнку предоставили место в интегрированной группе детского сада, где были дети и с нарушением зрения, и здоровые. Мужчина не слышал о том, что детский сад работает по общеразвивающей программе и что дети с нарушением зрения – это не тот контингент, с которым работают по специализированной программе коррекции. Он очень возмущался, что его здоровому ребёнку предоставили место в таком саду. Все увещевания администрации, руководителей, педагогического состава не дали результатов. Родитель настаивал, что не хочет, чтобы его ребёнок общался с такими детьми. Убедить его было просто невозможно. Сомневаюсь, что у такого родителя вырастет толерантный ребенок! На мой взгляд, это не проблема конкретного учреждения или педагога, – это проблема государственная, и именно государственная политика должна её решать. Дети ни в чём не виноваты, у них у всех должны быть равные права.
– Вы непосредственно взаимодействуете с детьми, чьи возможности здоровья ограничены. Какие трудности есть у тех, кто учится по системе инклюзивного образования?
– Детское окружение такого ребёнка, как ни странно, принимает очень доброжелательно. Взрослым трудно. А дети порой даже не замечают различий. Я ни разу за свою профессиональную деятельность не встречала случаев, чтобы ребёнка, который приезжает на коляске в детский сад, как-то дразнили, обижали, – наоборот, – ребята бегут, стараются помочь, пообщаться, чему-то научить.
Что касается школы и колледжа, – там всё зависит от семьи. Настрой может быть разным: есть дети, которые готовы прийти на помощь ребёнку с инвалидностью или ограниченными возможностями здоровья, и помогают, и общаются, и дружат. А есть те, кто относится к таким ребятам негативно.
Бывают случаи, когда человек оказался на коляске не потому, что у него врождённое нарушение состояния здоровья, а после аварии, после перенесённой тяжёлой травмы. Если в семьях его одноклассникам объясняют, что каждый может оказаться в такой ситуации, то у детей формируется нормальное отношение.
– В детском саду, где Вы работаете, отслеживают дальнейший путь воспитанников, – как они реализуют себя в жизни, как складывается их судьба?
– Есть такая практика. Мы наблюдали, как наши дети учатся в начальной школе, в среднем звене. Самая главная задача педагогов в дошкольном возрасте – это социализация и коммуникация, в начальной школе – помощь ребёнку в овладении учебными навыками, в освоении программы. Как правило, те дети, которые максимально получили помощь в дошкольном возрасте и закрепили её, достаточно успешны. Я не говорю, что все они отличники, но есть и такие случаи. Есть примеры, когда ребёнок после детского сада пошёл в школу, а там ему не оказали должной поддержки. Тогда он не очень благополучно начинал учиться, возникали проблемы с поведением.
В инклюзивной практике много положительных моментов. Один из них – то, что в школе появляются специалисты, которые нужны этой категории детей, которые сопровождают ребёнка на протяжении всего обучения, при необходимости с 1 по 11 класс.
– К вопросу о специалистах: им всегда нужна особая подготовка для работы в инклюзивной среде?
– Для учителя очень важны личностные качества. Готовность, заинтересованность в работе с «особым» ребёнком. Ведь к нему нужно найти подход, стараться максимально замечать его успехи – хоть и незначительные, и постоянно быть настроенным позитивно в общении. Никто не утверждает, что такой ребёнок должен находиться «в тепличных условиях». Ему следует делать замечания, если он их заслужил, – то есть стараться относиться максимально справедливо. Для специалистов, которые ребёнка сопровождают, – логопед, дефектолог, психолог, – важны именно профессиональные умения. В этих профессиях не должно быть случайных людей.
– Сегодня наше образование очень индивидуализировано, направлено на воспитание личности. Если у ребёнка с ОВЗ проявляются какие-то таланты, их возможно развить в условиях инклюзива?
– В инклюзивной практике не то что можно, а важно и нужно поддерживать таланты. Существует такое понятие, как компенсация функций. Человек может, например, плохо слышать, но замечательно рисовать. Или не видеть, но при этом великолепно петь. Фестиваль творчества «Надежда» ежегодно привлекает талантливых детей с ограниченными возможностями, в нём принимают участие и дошкольники, и школьники. Я много раз была на этих концертах. Невероятно, насколько дети открыты, коммуникабельны. Они совершенно не стесняются выступать на сцене, делают замечательные вещи: рисуют, поют, танцуют на колясках. Дети с проблемами в речи великолепно декламируют стихи. Всё это становится возможным при участии родителей и, конечно, педагогов. Огромный труд – социализировать ребенка, чтобы он не боялся выйти на сцену и как-то себя проявить. Чтобы подготовить ребёнка на конкурс, мало желания, нужно приложить большие усилия.
– Где дети с ограниченными возможностями могут получить профессию?
– В Москве есть ряд средних специальных учебных заведений, колледжей, в которых обучаются студенты этой категории. Например, полиграфический колледж. Там выпускники коррекционных и инклюзивных школ осваивают профессию переплётчика. В строительном колледже есть направление «Реставрация», где дети овладевают профессией художника-реставратора, даже в педагогических колледжах на определённые дисциплины принимают людей с ограниченными возможностями здоровья.
– Всегда ли выпускникам с ограниченными возможностями здоровья, получившим диплом специалиста, удаётся найти своё место на производстве?
– Совсем недавно в СМИ прошла информация, что компаниям, в которых работают 50 инвалидов и более, хотят облегчить получение государственных заказов. Планируется, что на протяжении полугода им могут предложить возмещать 50% от зарплаты, которая выплачивается сотрудникам с ограниченными возможностями. Эти предложения обсуждались в Департаменте науки, промышленной политики и предпринимательства. Действующее законодательство также предусматривает льготы для инвалидов – налоговые и по уплате страховых взносов. Работодатель должен быть заинтересован в принятии на работу таких людей, потому что налог будет значительно меньше, а работать они могут наравне со всеми. Например, в школах-интернатах для детей с нарушением слуха сурдопереводчиками работают специалисты со сниженным слухом. В столице пользуется огромной популярностью ресторан «В Темноте».
– Есть дети, которые не могут посещать школу. Какой выход можно предложить им?
– У родителей таких детей сейчас большой выбор. Это коррекционные образовательные учреждения, надомное, семейное, дистанционное обу-чение. Причём, например, дис-танционное обучение сегодня не сводится к тому, что учитель присылает задание по элект-ронной почте и проверяет то, что выполнил ученик. В Москве есть «i-Школа» (ГОУ Центр образования «Технологии обу-чения», www.home-edu.ru/ – прим.ред.). Учитель этой школы проводит с ребёнком урок по Интернету, посредством видеоконференцсвязи. Так или иначе, это живое общение. Можно выстроить образовательный процесс таким образом, чтобы было удобно ребёнку. Я знаю, был такой случай, когда мальчик аутист мог обучаться только в тёмное время суток. И расписание выстроили таким образом, что он выходил на связь с учителем в вечерние часы.
– В каких нововведениях и усовершенствованиях нуждаются школа/детский сад, которые готовятся вступить в программу инклюзивного образования?
– Обязательно должна быть создана определённая среда. Если ребёнок на коляске, нужны пандусы, подъёмники, лифты. Если это касается детей с нарушением зрения, то интерактивные доски, проекторы. Если дети слепые и слабовидящие, то компьютерная клавиатура с буквами, нанесёнными шрифтом Брайля. Это, конечно, пособия, учебники, аудиокниги, чтобы ребёнок мог разными способами получать знания. Всё необходимое для обучения, особые образовательные условия определяются образовательным маршрутом, который составляют для каждого «особого» ребёнка. Какими-то предметами ребёнок может овладевать вместе с классом, какие-то должны изучаться в подгруппе, другие – в общении с учителем индивидуально.
– Наметилась тенденция, что проблемам инвалидов стали уделять больше внимания. Это и инклюзия, и обеспечение комфортной городской среды, и новые методы обучения, и компании, где работают «особые» люди. Можно ли сказать, что в современном российском обществе отношение к потребностям людей с ОВЗ меняется в лучшую сторону?
– Это, конечно, поворот общества в сторону инвалидов, но не полный. Перемены заметны, но без целенаправленной государственной политики, без финансовой поддержки учреждению сложно будет справиться самому. Дополнительные условия, учебники и специализированная техника достаточно дорогостоящие. Хочется для наших детей создать самые комфортные условия, чтобы они действительно получили максимум из того, что они хотят получить, и чтобы этот максимум был бесплатным. Практика и опыт показывают, что в основном дети с ограниченными возможностями воспитываются в семьях не сильно обеспеченных, – это средний класс, а зачастую и малоимущие семьи. У них нет возможности воспользоваться платной помощью специалистов, ходить на массаж, на ЛФК, на обучающие и развивающие занятия. Для таких семей важно, чтобы обеспечение комфортной среды для ребёнка было городской, государственной программой, если уж мы говорим о доступности образования для всех.
К сожалению, не налажено межведомственное взаимодействие систем здравоохранения и образования. Только врачи могут увидеть, что у новорождённого малыша есть риск развития неврологических отклонений, проблем с речью, со слухом, со зрением. Если бы поликлиника сообщала образовательным учреждениям, что скоро в сад придет такой ребёнок, что ему будет необходима особая помощь, многие проблемы удалось бы решить до школы. При оформлении медицинской карты для детского сада врачи указывают, что есть определённые риски. Информация поступает в систему образования, психолого-медико-педагогическая комиссия, состоящая из дефектологов, психологов, логопедов, определяет для малыша индивидуальный образовательный маршрут и предлагает соответствующее учреждение. И родитель выбирает, что лучше для его малыша. Если наладить такое взаимодействие, сады и школы района будут заранее готовы обеспечить потребности детей.
Есть ещё один важный момент. Если ребёнок инвалид, для его обучения предусмотрено дополнительное финансирование. Это средства для школы, за счёт которых можно привлекать к работе специалистов, создавать для ученика необходимые условия. Но есть категория детей, которые по каким-то причинам не могут получить инвалидность, либо родители не хотят, – а они имеют на это право. Но это не значит, что ребёнок не нуждается в помощи. Например, если с дошкольником, у которого нарушение речи, на протяжении 3–4 лет будут заниматься квалифицированные логопеды и в учреждении будет создана определённая развивающая среда, плюс работа будет проводиться в семье, дома, то на выходе он получит нормальную речь. Но надо вложиться в это сейчас. То же самое – с детьми, имеющими ортопедические нарушения, которые не входят в категорию инвалидизации. Профилактика требует определённых затрат, а потом здоровье восстанавливается.
Комиссия по образованию детей с ОВЗ и развитию инклюзивного образования экспертно-консультативного отдела Департамента образования г. Москвы в прошлом году выходила с инициативой об установлении статуса ребенка с ограниченными возможностями здоровья. Должен быть комплексный межведомственный подход. Мы видим это так: поликлиника до трёх лет наблюдает ребёнка. Оказывается, что он попадает в группу риска по тому или иному заболеванию. Возможно, у него существуют проблемы, которые нужно будет корректировать. Родителям предлагается пройти психолого-медико-педагогическую комиссию, которая устанавливает этот статус с медицинским подкреплением и дальше отслеживает, как в учебном заведении осуществляется образовательный маршрут ребенка, при необходимости корректирует маршрут и устанавливает сроки окончания статуса «ограниченные возможности здоровья».
Во-первых, для родителей это не так травматично. Мы проводили исследование и выяснили: родители охотнее согласятся с формулировкой «ребёнок с ограниченными возможностями здоровья», чем со статусом «инвалид».
Мы выступали с инициативой введения статуса «ребёнок с ОВЗ», и Евгений Абрамович Бунимович, Уполномоченный по правам ребёнка в Москве, нас поддержал. Пока этот вопрос до конца не решён, но всё-таки очень хотелось бы, чтобы решение было принято в соответствии с интересами детей.