Ирина Яровая: «Наша задача – не позволить сделать ребенка жертвой преступления»
Представители поколений, детство которых прошло до начала двухтысячных, могут с гордостью говорить своим детям: «Я родился, когда еще не было Интернета». Взрослые, наученные жизненным опытом, как правило, с осторожностью подходят ко всему новому. А для детей Интернет – просто другая форма действительности, данная в ощущении. Они резвятся в нем, как рыба в воде. Но ведь даже рыбу в воде может подстерегать вполне реальная смертельная опасность…
… В прошлом году интернет-общественность была потрясена принятием так называемого «пакета Яровой». В пакет было включено положение о том, что организаторы распространения информации в сети интернет должны в течение некоторого времени хранить данные для декодирования принятых и отправленных сообщений для предоставления их ФСБ.
Однако законодательные инициативы Ирины Анатольевны Яровой по ограничению интернет-пространства на этом пакете не ограничились.
Сегодняшний наш разговор с заместителем председателя Государственной Думы И.А. Яровой как раз и пойдет об угрозах, подстерегающих несовершеннолетних во время свободного плавания на просторах океана по имени Интернет.
– Ирина Анатольевна, Вы предлагаете Государственной Думе к решению самые различные вопросы. Ваши инициативы касаются судьбы мигрантов, дальневосточных рыбаков, детдомовцев… Как Вам удается вникнуть в суть таких разноплановых проблем?
– Это моя работа как депутата. Депутат обязан решать человеческие проблемы, действуя через главный инструмент, который у него есть – это разработка законодательной инициативы и ее реализация. Люди разные – естественно, что и проблемы у них различны. Но решать их надо. И я считаю, что эта работа требует высочайшего уровня ответственности и компетентности. В числе профессиональных требований к депутату должно входить чувство уважения к каждому человеку…
– Ваши новые законодательные инициативы связаны с ограничением личного пространства в сети Интернет. Как это связано с чувством уважения к человеку?
– Стремление обезопасить человека не имеет ничего общего с недостатком уважения к нему. Да, сразу после формирования нового состава Госдумы седьмого созыва я начала работу над двумя новыми законодательными инициативами. О чем они? Начнем с самого начала.
Я могу напомнить, что в конце ноября 2016 года нашим президентом была утверждена обновленная доктрина информационной безопасности. Согласно этой доктрине к числу основных угроз отнесено и воздействие с целью размывания духовно-нравственных ценностей граждан РФ. И если мы сегодня говорим об Интернете, нужно осознавать, что это вовсе не просто новая форма коммуникации. Это вполне реальный мир с теми же высокими рисками и угрозами. Только возведенными в квадратную степень, ведь в данном случае система взаимодействия таит неизведанные риски для каждого, и для ребенка в особенности.
– Ирина Анатольевна, не могли бы Вы описать эти риски поподробнее?
Самые агрессивные угрозы в отношении молодого поколения, это вовлечение молодых людей в суицидальные поступки, а также формирование совершенно нового мировоззрения и размывание важнейших духовно-нравственных ценностей России.
Когда мы сегодня говорим о кибербезопасности, мы понимаем, что сегодня в сети Интернет действуют кибер-секты совершенно с разными идеологемами. Представители этих сект могут нацелить ребенка на совершение тех или иных поступков, опасных как для него самого, так и для окружающих. Кроме того, именно в этих сектах у подрастающей личности формируется негативное отношение к пониманию значения ценности семьи, к деторождению…
И наша задача – не ждать, пока несчастье случится, не работать с последствиями, с жертвой преступления, привлекая тысячи психологов и правоохранителей. Сегодня впервые мы формируем в российском законодательстве новые формы прежде всего профилактического характера. Наша задача – не позволить сделать ребенка жертвой преступления.
– Можете ли Вы привести какие-нибудь примеры вовлечения ребенка в кибер-секту, с которыми сталкивались лично, а не читали в СМИ?
– Вот, к примеру, недавний мой запрос был сделан по поводу организаторов игры «Фея». Некоторое время назад во Владимирской области через вайбер был вброс предложений поиграть в «Фею Вингс». Чтобы стать настоящей феей, ребенок должен был ночью, когда уснут родители, включить газовую конфорку, но не зажигать огня. Тогда получится настоящее волшебство. Понятно, что в результате мы, вместо волшебства, получим либо отравление бытовым газом, либо взрыв в доме. Первичная проверка, проведенная МВД России, выявила 42 субъекта, которые были организаторами и распространителями этой информации. География их локаций обширна. Они имеют ip-адреса на территории РФ в разных городах от Урала до Центральной части, а также на Украине и в Белоруссии. Для того, чтобы предотвращать такие противоправные действия, сегодня правоохранителям требуются новые инструменты, адекватные к той высокой степени общественной угрозы, которая исходит от преступления.
– Скажите, почему именно сейчас возникла необходимость в новых мерах по ограничению интернет-пространства? Ведь можно просто закрывать опасные порталы, игры и контент?
– Почему именно сейчас? Потому что преступная мысль не стоит на месте, а совершенствуется, используя последние достижения научно-технического прогресса. Сегодня мы имеем дело с новыми формами преступлений, которые трудно доказуемы, трудно расследуемы и трудно изобличаемы. Блокировка опасного контента не решает проблемы. Заблокировать – это все равно, что отрезать «вершки», ботву. Но глубинные корневые основы проблемы сохраняются, чтобы в дальнейшем снова пустить ростки.
Ранее федеральное законодательство шло по пути блокировки опасного контекста. При этом безнаказанными оставались все те, кто организует этот контент. А это ведь не только отдельные маргинальные и психически нездоровые люди, но и преступные сообщества. Я вам должна сказать, что мы проанализировали множество случаев. И суициды, и распространение наркотиков, и производство детской порнографии. И получилось, что большинство преступлений против детей – пересекающиеся. Более того, те лица, которые организуют высокопрофессиональную преступную деятельность, это не психи-самоучки, это не маргиналы, это абсолютно организованная преступность.
Фактически мы, оставив эти случаи без наказания, совершенно не препятствовали совершению этими лицами новых преступлений.
– Какие же именно меры Вы считаете достаточными и какой государственный орган, на Ваш взгляд, может применять эти меры?
– С этим достаточно сложно. Еще в 2013 году правительство приняло закон о защите детей от вредной информации. Однако на протяжении четырех лет, к сожалению, не был определен орган, который должен бы был отвечать за блокировку информации в отношении детей, ставших жертвами преступлений. Вы понимаете, в настоящее время сложилась такая ситуация, что дети, которые стали жертвами насилия и иных преступлений, могут стать, например, героями ток-шоу. Их тяжелейшая история навсегда останется в интернете, в социальных сетях. Кем, когда, каким недобросовестным образом она потом будет использована? Не доведет ли эта информация потом уже взрослого человека до самоубийства? Никто не желает отвечать на эти вопросы.
Недавно мной по этому поводу было направлено письмо Ольге Юрьевне Голодец. Мы получили ответ, что наконец этот орган назван – Роскомнадзор. Сегодня именно он занимается блокировкой опасного контента. Но хочу обратить Ваше внимание, что мы можем информационные ресурсы, например, по наркотикам, но пропаганда наркотиков в Интернете и размещение рецептуры их изготовления не подлежат уголовной ответственности. Я предлагаю ввести эту ответственность.
Кроме того, впервые в российском законодательстве я предлагаю ввести прямую ответственность за склонение к самоубийству и за содействие самоубийству. Могли ли мы ожидать раньше, что у нас возникнет необходимость устанавливать ответственность за содействие самоубийству? Могли ли представлять, что кто-то будет вести с ребенком переписку, организовывать, планировать его самоубийство, обещать видеосъемку, сопровождать до самого места, где ребенок должен расстаться с жизнью. Никогда никто не предполагал, что мы выйдем на новый формат таких изощренных чудовищных циничных преступлений.
Возможности сети Интернет придают таким преступлениям чудовищный масштаб. Мы знаем из истории криминалистики громкие дела, когда серийные убийцы совершали десятки преступлений. Но в Интернете можно единовременно воздействовать на тысячи детей. Чикатило и не снилась такая возможность совершения беспрепятственных преступлений. Кроме того, Интернет предполагает анонимность, высокую латентность… В общем, делай все что хочешь.
Именно учитывая все это, мы долго искали форму профилактического решения, которое позволит изобличать преступников и оперативно пресекать их деятельность. И вот что мы решили: сегодня Росокомнадзор даже до принятия решения о блокировке ресурса должен оперативно направлять информацию в МВД России, чтобы незамедлительно начинались оперативно-розыскные мероприятия, которые позволят изобличить преступника, зафиксировать доказательства, и решать вопрос об его уголовной ответственности. Мы должны понимать, что грамотная фиксация доказательств обязательна, ведь во время судебного процесса, когда у преступника будут десятки адвокатов, речь будет идти о законности добытых доказательств по делу.
И потому в условиях новых рисков, новых опасностей необходимо принятие новых решений, которые позволят правоохранителю не быть созерцателем. Не наблюдать за тем, как совершаются преступления, а предотвращать их.
– Как Вы думаете, почему сегодня «самоубийственные игры» находят такое распространение среди подростков? Что здесь служит мотивирующим фактором – личная неустроенность, нестабильность политической и экономической обстановки, подростковый бунт?
– Все эти факторы, конечно, присутствуют в том или ином случае. Но часто бывает так, что дети хотят свести счеты с жизнью не потому, что она тяжелая. А потому, что самоубийство приобретает некий романтический ореол. Некоторые группы в интернете нацелены на то, чтобы полностью девальвировать смысл жизни. Они стремятся сломать будущий генетический код молодого поколения. Это не преувеличение.
И вот, в те времена, когда в школу только вводился такой предмет, как информатика, никто и представить не мог, что понадобится особая система безопасности и защиты ребенка от ловушек, которые подстерегают его в киберпространстве.
– То есть, Вы полагаете, что учебную программу в области информатики тоже необходимо переписывать с учетом новых реалий?
– Смотрите, вот сегодня педагог, который собирается работать в школе, должен по закону соответствовать ряду критериев. Но ребенок может войти в Интернет и найти там других «учителей», никому не известных в реальности и соответствующих только криминальным критериям. И как мы можем предупредить такую ситуацию? Потому мы и предлагаем, чтобы в учебных программах по ОБЖ, по информатике появились соответствующие разделы, посвященные безопасности в интернет-пространстве.
Мы уже направили соответствующее обращение к Ольге Юрьевне Голодец, и она поддержала нас. Я должна не в качестве комплимента, а в качестве объективного признания сказать о том, что сегодня Министерство образования работает принципиально по-новому. Очень чутко, деликатно, принимая тот факт, что ценность жизни ребенка и единство образовательного пространства – это взаимосвязанные вещи. И для всех нас принципиально важно восстановить единство образовательного пространства в России.
Наша законодательная инициатива, которая касается именно создания единого образовательного пространства в России, когда ребенку будет гарантирован золотой стандарт качества образования. Также очень надеемся, что наш закон об уголовной ответственности за пропаганду наркотиков в Интернете, наконец-то, перешагнет те огромные препятствия, с которыми он столкнулся.
– Скажите, до каких пределов Вы думаете, понадобится ограничение интернет-пространства? Может ли случиться так, что нас ждет «китайский вариант» национальной сети, не связанной с мировым сетевым пространством?
– Говоря об информационных войнах, мы иногда забываем об одной тонкости. Вот в войнах между государствами есть такой факт, как переход границы. Когда войны нет, на границах между странами существует таможенный контроль, который может выявить запрещенную «контрабанду». А в интернет-пространстве границ нет. Они отсутствуют также для организованных преступных группировок, которые умело пользуются этой свободой и безнаказанно совершают свои преступления.
Регламентируя жизнь в Интернете, правительство, для начала, вносило инициативы прежде всего о защите интеллектуальной собственности, о защите граждан от преступлений мошеннических и экономической направленности. Но пока что робко, очень боязливо мы подходим к информационной безопасности через новые формы правового обеспечения работы правоохранителей. А ведь это необходимо – этого требуют угрозы экстремизма, терроризма, суицидального контента. Каждый день будут появляться новые и новые вызовы, поэтому правовая формула должна быть универсальной, а универсальная формула только одна – все правоотношения, которые существуют в интернете, ничем не отличаются от обычной реальной жизни.
– То есть, говоря сетевым языком, ответственность за правонарушения в онлайне должна быть такой же, как в оффлайне?
– Совершенно верно. Поэтому не нужно было, наверно, в свое время столь усиленно насаждать идею о том, что это Интернет – это какое-то особое пространство. Это пространство взаимодействия людей. А везде, где взаимодействуют люди, возникают отношения, регулируемые правом. Вне регулирования правом они становятся преступлением. Сегодня мы пожинаем плоды того, что, многие отношения в Интернете приняли криминальный оттенок.
Я полагаю, что не только те две законодательные инициативы по поводу уголовного преследования за пропаганду и распространение наркотиков и за склонение к суициду должны стать мощным рубежом защиты от вовлечения детей в преступную деятельность. Мы должны также обратить внимание на другие опасные игры, которые стали сегодня столь же рискованно популярными. Таким образом мы создадим новый правовой механизм, чтобы наши правоохранители смогли оперативно начинать проведение тех процессуально-значимых мероприятия, которые позволят пресекать действия преступников, изобличать их преступления и делать неотвратимым наказание. Ведь главное решение, которое может и должен предлагать законодатель, это не обсуждение проблемы, это создание новых правовых процедур, которые станут щитом безопасности для жизни наших граждан и прежде всего – детей.
Вернуться назад или поделиться